Чугунка

Кому интересно, вот ещё сюжет французского канала "France2", в котором показывают наш палаточный лагерь на склонах Монблана и, как я предполагаю, рассказывают про нас всякие нехорошие вещи.

kira_an, переведи, пожалуйста, что там они клевещут? ;)

Когда до „кулуара cмерти“ оставалось всего ничего, метров сто, началась гроза. Нельзя сказать, что гроза началась внезапно. Нас предупреждали по рации, мы знали о её приближении, чувствовали, что вот-вот начнётся, старались идти быстрее. Но не успели. Всё вокруг заволокло туманом, ветер поднялся страшный, того и гляди сорвёт со скалы, а крупный град заколотил по шлему так, что больше всего хотелось рухнуть навзничь, вжаться лицом в мокрые камни и закрыть руками уши. Но до темноты оставалось всего минут двадцать-тридцать, а переходить кулуар при свете циклопов не хотелось никому. Небольшой крутой участок над самым переходом кулуара, тот самый, на котором два дня назад на пути к вершине мы провисели с полчаса, был пройден теперь почти бегом, не держась за натянутые там металлические тросы. Боялись молний, которые били каждые секунд десять.

... В горах многие вещи видятся иначе. Вот знаешь ты человека много лет, вроде бы ничем он тебя уже не удивит, всё тебе в нём понятно. А в горах вдруг оказывается, что есть у него такие черты, о которых ты и представить себе не мог. Да что друзья. Про самого себя ты можешь узнать такое, о чём там, внизу, даже думать не думал...

К тому моменту, как началась гроза, я был без сна уже больше полутора суток. Так получилось. Из лагеря на 3200 мы стартовали утром. Поднялись до „кулуара смерти“, прошли его. Кулуар был в снегу и камнепадов не было, за всё время пролетел один небольшой булыжник. Сразу за кулуаром там небольшой довольно крутой участок. Мы шли в связке по двое, я был первым. Надо было подняться метров десять до первого металического троса. Я прошёл, пристегнулся, говорю коллеге: „Иди сюда!“, а тот, насмотревшись на мой подъём, обрыв и скалы внизу, вдруг застопорился. Не мог заставить себя отстегнуться от троса внизу, страх сковал человека. Вдобавок у пары над нами запуталась верёвка, и один из парней тоже запаниковал. А девушка из пары ниже нас (её парень на гору потащил, хотел на вершине руку и сердце предложить) стояла-стояла, смотрела на наши страдания, да вдруг как закричит „а ну снимайте меня отсюда“. И кричала довольно долго. Потом её эвакуировали на вертолёте.



В общем, до 3900 мы долго карабкались по скалам, а когда залезли всё-таки и напились чаю приюте, начали строить лагерь: стены от ветра вокруг палаток, кухня. Рюкзаки надо было перебрать. Лагерь здоровский получился, но закончили часов в девять вечера, а в два ночи у нас штурм был запланирован.

Не знаю как другие, а я так и не уснул. Проворочался в спальнике, мысли всякие в голову лезли, в основном про то, что „надо дойти“ и „как оно там будет“. Вылез из палатки первым после команды на подъём. Гид наш спрашивает меня мол, выспался? Да, говорю, отлично, как дома в собственной постели. Один из парней выполз из палатки и давай бродить по лагерю кругами словно зомби. Ему дали таблеток и запихнули обратно, а я (дурак!) оставил ему свой термос с чаем („у вас в связке много чая и воды, поделитесь“). Так что весь подъём, а шли мы до вершины часов семь, пришлось экономить, а потом и выпрашивать воду у товарищей. Всегда лучше иметь свою, всегда.



Сам штурм не был тяжёлым. Повезло с погодой. Было не слишком холодно, и главное, не было ветра, которым нас так пугали. Идёшь и идёшь вверх по снежному полю. Симптомов горной болезни у меня не было никаких. Только чем ближе к вершине, тем тяжелее идти. Вроде и подъём не особенно крутой, а сделаешь десять медленных шагов и приходится останавливаться, чтобы отдышаться. Очень странное ощущение. Чувствуешь себя отлично, кажется иди да иди. Но не получается.



Вершина Монблана при подъёме по классическому маршруту видна два раза. Сначала из долины, с главной площади Шамони. И потом она открывается только в самом конце, когда остаётся метров четыреста перепада. И с этого момента идти намного сложнее. Потому что до вершины можно, кажется, рукой дотянуться. А на деле она никак не хочет приближаться. А потом подъём вдруг заканчивается, и тебя подхватывает волна эйфории. Я сделал это! Никогда я не был так счастлив, как там, на этой небольшой снежной полянке...



Большинство несчастных случаев случается на спуске вниз. Тому много причин – усталость, потеря концентрации после достижения цели, да и просто вниз по крутому склону идти намного тяжелее, гораздо легче потерять равновесие, подскользнуться и уехать в какую-нибудь щель.

По пути встречали группы местных французских гидов. Французы там практикуют экспресс подъёмы. С маленькими лёгкими рюкзачками забегают до 3200, одна ночь в приюте, а затем сразу штурм вершины. Через кулуар, по скалам, 1600 метров вверх и столько же вниз. В итоге гид тащит на верёвке одного или двух туристов, многие из которых при этом находятся в полукоматозном состоянии. В общем, никому не желаю таких монбланов. Нам же при спуске приходилось быть осторожными, чтобы один из таких зомби не спихнул случайно с гребня.



При спуске припекло солнце, так что меня совсем разморило, и я думал только о том, как сейчас дойду, упаду в спальный мешок и буду спать-спать-спать. Вот ещё один перегиб, а за ними – чай, каша и спальный мешок. Но по приходу в штурмовой лагерь (3900) неожиданно выяснилось, что погода вот-вот изменится и спать нельзя, а надо идти вниз на 3200, и чем скорее, тем лучше. В общем, вместо отдыха и сна нарисовалась перспектива лезть вниз по скалам ещё 700 вертикальных метров. Кроме того, часть группы уже стояла посреди лагеря, полностью собранные, упакованные и готовые выходить вот прямо сейчас.

И в этот момент меня вдруг словно закоротило. Я просто психологически не выдержал этой новости. Вдруг стало ясно, что я не выдержу, не смогу, не дойду. Давай, до свидания. К тому же, один из парней, который тоже не хотел никуда идти, подлил масла в огонь, рассказав про журналистов, которые приходили в наш лагерь с камерами, брали интервью, летали вокруг на вертолёте. Дело в том, что французы в этом году открыли новый приют и теперь начали чуть ли не крестовый поход против тех, кто не хочет платить за ночлег. Мы решили, что наши гиды испугались возможных штрафов и именно поэтому срываются с места, не дав нам нормально отдохнуть. Короче говоря, я в не слишком вежливых выражениях пожелал всем спешащим на тот свет счастливого спуска, забрался в палатку и попытался уснуть.

Но, несмотря на дикую усталось, уснуть не получалось. Погода действительно быстро менялась, и поднялся ветер, от порывов которого не спасали даже выстроенные нами стены. Временами казалось, что наша палатка вот-вот взлетит вместе с нами. Стало ясно, что делать нечего - надо сниматься, собирать вещи и спускаться.



... Там, внизу, у нас всегда всё под контролем, мы в комфортной зоне, для каждой типовой проблемы есть типовой способ решения, инструкция или опытный начальник, даже риски у нас посчитаны и уравновешены. В горах всё по-другому. Ты можешь сколько угодно готовиться, тренироваться, тратиться на снарягу, но выходя в горы, ты отдаёшь себя во власть стихии. Да, есть гиды, которые могут помочь или подсказать, есть друзья, но каждый должен понимать, что в экстремальной ситуации, если ситуация выйдет из под контроля, можно будет рассчитывать только на себя. Горы непредсказуемы, даже если сейчас всё хорошо, за поворотом тебя может ожидать засада. Прогнозы развития ситуации редко бывают абсолютно точными, и есть куча дополнительных факторов, с которыми тоже приходится считаться. Кроме того, ты не один там, а в группе, и это тоже сложно, потому что каждый видит ситуацию со своей колокольни. Наверное, в этом и есть особая притягательность гор...

Путь вниз был очень тяжелым. В голове сплошной туман, ноги ватные, условия с каждой минутой всё хуже и хуже. Мысли сплошь фатальные: приплыли, мол, а так всё весело начиналось. И нафига тебе это было нужно? Но глаза боятся, а руки делают. Где-то глубоко-глубоко, под усталостью, под страхом, под раздражительностью и злостью, внутри тебя живёт понимание, что если сейчас запаниковать, начать дёргаться, спешить, то это конец. И не только у тебя, у товарищей будут проблемы. И потому, шаг за шагом, ищешь ступеньки, вгрызаешься кошками, пальцами цепляешься за скалу, проверяешь камни, помогаешь и подсказываешь друг другу. И вот так мало-помалу движешься вниз.

Через кулуар мы перебежали втроём. Верёвка, которую я неудачно ухватил левой рукой, всё норовила запутаться вокруг ботинка и опрокинуть меня вниз. Но обошлось. Не запутала. Не опрокинула.

Последние несколько сотен метров брели почти по пояс в снегу. Уже в сумерках мы добрались-таки до палаток. Очумевшие от адреналина, мы бросились обниматься с гидом, которого несколькими часами ранее я был готов убить за то, что он тащит нас вниз без отдыха. „Ну как?“ – спросил он меня. „Ты не представляешь, как страшно было“, - ответил я ему, добавив ещё пару слов для крепкости. И мы весело и искренне рассмеялись.